Негромко хлопнув, затворилась дверь, А в след смотрели карие глаза. Ну что ж ,собака, сделаешь теперь? А с шерсти на пол сорвалась слеза.
Лежал на полке, слушал стук колес, А поезд уносил кудато вдаль, Вздыхал один в квартире верный пес - В глазах слеза, застывшая печаль. Соседка принесла ему еду, Но отвернулся, в лапы спрятав нос, Как буд то бы в тумане... иль в бреду Лишь только вздернулся и опустился хвост.
Четыре дня! Четыре долгих дня, И вот уж поез мчит его назад! Он рад родного города огням И встрече предстоящей очень рад! Взбежал по лестнице - и ключ в замок, Ах, кажется все было так давно, Родного дома преступил порог, А в комнате... Разбитое окно.
Нос по ветру, ища знакомый след, Собака шла по запаху, но вот, Упала, обессиленная в снег Не веря, что ее он бросить мог. А карие глаза глядели вдаль, Замерзли лапы и поджался хвост И воем с глотки вырвалась печаль, Но вдруг задвигался холодный черный нос. Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком! И лапы позабыли вдруг про боль - Вперед, за милым слабым ветерком Влекла его собачая любовь! Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед, Спешила, красный высунув язык Туда, где человек, скучая, ждет, Что б радостный его услышать вскрик, Что б заглянуть в счастливые глаза, Услышать ласковый, знакомый смех! Но... Заскрипели, взвизгнув, тормоза Отбросив пса на мягкий рыхлый снег. Ползком вперед, а сзади следом кровь, Туда, где свет горит в родном окне Влекла его собачая любовь Но... Не дополз... Уткнулся мордой в снег.
А в даль глядят потухшие глаза, Как буд-то видят, что не видно мне. На шерсти - белым хрусталем слеза, А с неба падает пушистый мягкий снег.
Душа собачника... Она непостижима для обывательских мозгов. Никто из них понять не хочет Как можно их любить, каких-то псов...
Им не понять, как можно рано утром, Не по будильнику, а из любви к собаке встать, И, даже не всегда успев почистить зубы, В забрезживший рассвет уйти гулять...
Собачник- это ведь не просто слово... Собачник- это состояние души! Собачник понимает каждый вздох и шорох, Взгляд, взмах хвоста, движенье головы...
Собачник, если заболеет, знает, Что не нужны ему врачи... Есть лекарь дома- он залижет, Собой согреет раны, Что ноют по ночам в груди...
Изучены крови, прочитаны книги, Учтен экстерьер, и здоровье, и дух, Отец обалденный, все с этим согласны, И мать - просто супер, вам скажут все вслух.
Вот выросли \"дети\", прошло все нормально. Но вновь стоит выбор: кого же себе? Вдруг будет кудрявым? Прямым? Или жестким? Останется крохой иль в рост до небес?
Что будет с зубами? Опустятся ль яйца? Купировать уши иль пусть уж висят? Распустится ль лапа? Не слишком ли белый? И что там с углами? - мыслишки свербят.
Как хвостик посажен? Куда тянет в ринге? Научится ль ровно и прямо бежать? Откуда взялась эта робость на ринге? И что с головой? - не могу я понять.
И снова сюрприз - эти светлые глазки. А дальше - еще: генетический брак. Как может собака иметь недостатки, Которых не предполагалось никак.
Ну как же не вскрыть себе вены, ребята? Такие удары легко ль пережить? Не зря нас, \"собачников\", слышал когда-то, Зовут мазохистами, где ж тут шутить.
Счета ветврачей? Интерес? Или \"слава\"? Мы жили бы лучше, имея pet - dog, Но всем нам знакомо то чувство, вы правы, Когда \"Совершенство\" вдруг входит в ваш дом.
Оно родилось, и в том ваша заслуга, Ведь выбор родителей делали вы. Вас ждет испытание нового круга - Да, выставки, гонка за титулом и...
Дай Бог, чтоб Сокровище ваше и дальше Во всем и всегда приносило вам свет, И в год чтобы выглядело точно также, Как сейчас, когда недостатков в нем нет.
Когда уходит друг, останься с ним до смерти, Как он с тобою был всегда. Когда-то вспомнишь вдруг, как он принёс тебе Ту палку, что ты выкинул тогда. Как лаял он, а ты кричал за это, И как в упор не замечал Той радости, что рядом где-то Неслась по жизни. Ты молчал. Ты вспомнишь вдруг, как ты, придя с работы, С дивана долго встать не мог И бросив всё, забыв про все заботы, Ты гладил пса, сидящего у ног. Ты вспомнишь, как на выставке когда-то Он испугался и был он сам не свой, А ты отшлёпал, ты заставил идти рядом Его - с понурой головой. Ты вспомнишь все свои победы и ошибки - Он их простил тебе давно, Ты вспомнишь все движенья, все его улыбки, Но не вернёшь былое всё равно.
Новый Год шагает по планете, Заливаясь через край шампанским. В доме поселились сучьи дети, Подарили бесконечный праздник. С нами рядом голдены и лабры, И пореже - керлики и флэты. Завели мы их не для забавы - Ведь они для нас уже как дети. Мы их кормим, моем, развлекаем И следим, чтоб детки не болели, Безобразить в доме разрешаем И не гоним с собственной постели. Дома ждут уставших нас с работы Мокрый нос, веселый хвост и лапы. Добрые, родные обормоты, Занявшие сердце мамы с папой. Их призванье - компаньоны и артисты, Буксировщики, охотники-спортсмены, Чемпионы, терапевты, аджилисты, Псы-спасатели, красавцы-шоумены. Дрессировки, выставки, щенята - Целый мир приносят эти морды. Как же это здорово, ребята, Что у всех у нас такое хобби!
Иногда происходят-таки чудеса: Взяли с улицы в дом беспризорного пса. Искупав, расчесали — и к морде седой Пододвинули миску со вкусной едой. Вполовину измерив свой жизненный круг, Он постиг благодать человеческих рук. И, впервые найдя по душе уголок, На уютной лежанке свернулся в клубок...
Так оно и пошло. Стал он жить-поживать, Стал по улице чинно с Хозяйкой гулять. Поводок и ошейник — немалая честь: «У меня теперь тоже Хозяева есть! Я не тот, что вчера, — подзаборная голь. Я себе Своего Человека завёл!» И Хозяйка гордилась. Достигнута цель — Только ей покорялся могучий кобель.
А потом на прогулке, от дома вдали, Трое наглых верзил к ней в лесу подошли. И услышали над головой небеса, Как она призывала любимого пса...
Вот вам первый исход. Пряча хвост между ног, Кобелина трусливо рванул наутёк. Без оглядки бежал он сквозь зимнюю тьму: «Этак, братцы, недолго пропасть самому! Ну и что, если с ней приключится беда? Я другую Хозяйку найду без труда. Ту, что будет ласкать, подзывая к столу, И матрасик постелит в кухонном углу...»
А второй был на первый исход непохож. Пёс клыки показал им, и каждый — как нож! «Кто тут смеет обидеть Хозяйку мою? Подходите — померимся в честном бою! Я пощаду давать не намерен врагу! Я Хозяйку, покуда живой, — сберегу! Это право и честь, это высший закон, Мне завещанный с первоначальных времён!»
А теперь отвечай, правоверный народ: Сообразнее с жизнью который исход?
Растерзали собаку волки. Смолкла песня в разгаре гона. Резанул по груди осколком Вопль собачий с мольбой и стоном. Всё поняв, так спешил охотник На подмогу, стреляя в воздух. Он одежду порвал в лохмотья, Спотыкался... Но поздно, поздно... Строчка гона и кляксы крови. Жирной точкой кричит ошейник, Тот, защитный, цвета моркови*, Где измятый сник можжевельник. Будто камень упал на сердце, Взвыл по-волчьи осенний ветер, Ущипнула за горло перцем. Ох, не мило ничто на свете... Тянут гуси в небесных лужах, Отзывается болью плач их. А охотник лишь видит ужас В одиноких глазах собачьих. Вспоминает щенка смешного, Как тот ласково лижет руку, Как впервые поднял косого, Постигая отцов науку. Сколько было в собаке страсти, Как звенели от песен зори. Поздно. В тучу багряной масти Село солнце. Эх, горе – горе... И прощальный салют дуплетом Горсть хвоинок срывает с сосен. Плачет жалобно сойка где-то, Да роняет слезинку осень. Барабанит дробь дятел-плотник. И, вздыхая, грустит округа... Одинокий стоит охотник. Потерял он сегодня друга.
У меня ощенилась сука, Родила восьмерых щенят. Были роды - сплошная мука Все двенадцать часов подряд. На меня с мольбою глядели Перепуганные глаза. Мы от страха на пару вспотели, Я твердила ей: "Тужься,коза." Мы и тужились с ней на пару, И на пару терпели боль. Задала она, в-общем, жару, Ну и что? Благодарности - ноль. Подгребла всех щенят поближе И поглядывает на дверь: Помогла, мол, мне, так иди же, И сама я справлюсь теперь. Отвечаю ей долгим взглядом: "Я тобой ужасно горжусь, И всегда-всегда буду рядом, Может, я еще пригожусь".
Слюнявы, горды, мордасты, Держа раскорякой ноги, Собаки-аристократы – Боксеры, бульдоги, доги – Хозяев своих послушных Выводят на поводках. Собачьей элите скучно, Пресыщенность в злых речах.
Живые иконостасы – Висят до земли медали - Животные высшей расы, Все в жизни они видали. Гарцуя на лапках шатких, Закутанные в попонки, Гуляют аристократки – Чистейших кровей болонки
На них наплевать дворнягам – Бродягам и бедолагам. Свободны, беспечны, нищи, Они по планете рыщут… Не многие знают, может, Что в пороховой пыли, Сквозь пламя, по бездорожью В тыл раненных волокли Отчаянные упряжки – Эх, саночки-волокуши, Святые собачьи души!..
Товарищи, снимим шапки В честь всеми забытой шавки, Что первая во Вселенной Посланцем Земли была. В межзвездной пустыне где-то Сгорела ее ракета, Как верный солдат науки, Дворняжка себя вела. И снова, чтоб во Вселенной Опробовать новый шаг, Шлем к звездам обыкновенных – Хвост кренделем – симпатяг. Им этот вояж – безделка, Они ко всему готовы – Красавицы Стрелка с Белкой, Предшественницы Терешковой.
Мы выходим, выходим, выходим, Мы собак на прогулку выводим, Разбегаются люди во мраке, На прогулку выходят СОБАКИ! Подскочила, хвостом завиляла, Улыбнулась собачей улыбкой И лицо чужаку облизала, И охранка моя и защитка. Мы их любим, они нас жалеют. И быстрее хозяев стареют. И уходят, как это не горько, В рай собачий, не веря нисколько. И оттуда нам машут хвостами, Из краев, где мы их не достанем. С псами новыми счастливы будьте, Их любите и НАС не забудьте! Отпечатки их лап в моем сердце, Верю я, ну и вы мне поверьте: Не уходят они, остаются, Вместе с нами грустят и смеются.
Это было давно, Да запомнилось людям навек. Жил в деревне лесной Старый дед с бородою как снег. Кособочился тын Пустоватого дома вокруг: Рано умерли сын И невестка, но радовал внук. Для него и трудил Себя дед, на печи не лежал, На охоту ходил И хорошую лайку держал. Внук любил наблюдать, Как возились щенки во дворе: Чисто рыжие - в мать И в породу её матерей. Но однажды, когда По-весеннему капало с крыш, Вот ещё ерунда! - Родился чёрно-пегий малыш. “Знать, породе конец! - Молвил дед. - Утоплю поутру...” Тут взмолился малец: “Я себе его, дед, заберу! Пусть побудет пока, Пусть со всеми сосёт молоко...” Но пронять старика Оказалось не так-то легко. Вот рассвет заалел... Снились внуку охота и лес, Дед ушанку надел И в тяжёлые валенки влез. Снился внуку привал И пятнистая шёрстка дружка... Дед за шиворот взял И в котомку упрятал щенка. “Ишь, собрался куда! Это с пегим-то, слыхана речь! Что щенок? Ерунда! Наше дело - породу беречь. Ну, поплачет чуток, А назавтра забудет о чём...” ...И скулящий мешок Канул в воду, покинув плечо... “Вот и ладно...” Хотел Возвращаться он в избу свою, Тут внучок подоспел - И с разбега - бултых в полынью! “Что ты делаешь, дед! Я же с ним на охоту хотел...” Внук двенадцати лет Удался не по возрасту смел. Только ахнул старик... Не успел даже прянуть вперёд, А течение вмиг Утянуло мальчонку под лёд. Разбежались круги В равнодушной холодной воде... Вот такие торги И такая цена ерунде. Без хозяина двор, Догнивает обрушенный кров... ...А в деревне с тех пор Никогда не топили щенков.
Я тебя никому не отдам - Замерзающий плакал котенок, Умудренный не по годам, Рыл он снег серебристый под кленом. Навсегда я останусь с тобой, Я спасу нас обоих от стужи, Потому что под этой луной Мне никто больше в мире не нужен, Я сейчас закопаю нас в снег, Там тепло, отогреются лапки, Мимо быстро прошел человек, В зимней куртке и пуховой шапке. А потом все опять расцветет, Будет солнце сиять над землей, И никто никогда не поймет, Что пришлось пережить нам с тобой. Ты держись, не смотри, что я мал, Что в кровь изодрались лапки, Я не выдохся, просто устал, Ничего, нам помогут боги, Нет, серьезно, я слышал о них, Есть такие кошачьи боги. Даже ветер в долине стих, Слушал сказ малыша у дороги. А котенок копал и копал, Вспоминая о солнечном лете, Он, безумец, еще не знал, Что остался один на свете. Рядом с ним, на седом полотне, Еще теплое тело лежало, А из глаз, по мохнатой щеке, Золотая слезинка бежала. Эй, малыш, перестань копать, Все-равно ей уже не поможешь, Будет лучше тебе поспать, О нее погреться ты сможешь, Но безумец не слышит, сопит, Он не сдастся теперь холодам И упрямо во мглу твердит, Я тебя никому не отдам. Время - за полночь, люди спят, Находясь в поддельном раю, У котенка глаза блестят, Он закончил работу свою, Тихо, тихо ступая на снег, Подошел туда, где трупик лежал И почти как человек, Он на ушко ей прошептал- Милая, милая моя, я с тобой, Я тебя никому не отдам, Я у клена, под снежной горой, Нам построил постельку, мам, Он туда перенес ее, А потом закопался сам, Колыбельную пел мороз, Но ее не услышать вам, Колыбельная эта для тех, Кто любовью всю жизнь живет, Забывая о бедах своих, Только верность в крови несет, Он, безумец, в холодном снегу, Он за ближнего душу отдал, До последнего мига, в бреду, Он за шею ее обнимал.
День, проживая скудный, С именем гордым, Мать. В темный подъезд уютный Кошка пришла рожать. Под укрепленной крышей Не ночевала грусть. Кто-то родился, – выжил. Кто-то не выжил. Пусть. Некто хитрющий жутко, Ночью, когда все спят, Да на седьмые сутки Кинул чужих котят. Черных. Больших довольно, Скинутых за меха, Памяти чтоб не больно, Дабы не брать греха. Серых кормила – мило. Да прививала прыть. Черных не позабыла – Стала и их кормить. Бог бережет порою. Группе людей подстать, Звери одной семьею Стали существовать. В чьем-то сознании кома. Глупый и злой каприз. С лестничного проема Скинут котенок вниз. Меньше болело дабы, Нужен еще резон? Жалко раскинув лапы, Громко мяукал он. За деревянной рамой Падал туман дымком. Плакала кошка-мама Над не своим сынком. Пела кошачью песню – Ей лишь известный толк. Вместе. До смерти вместе. Пела, пока не смолк. Носом по шерсти черной. Слабость взяла свой lim. На этаже просторном Рядом уснула с ним. Скучный пустой порожек. Я становлюсь умней. Я обожаю кошек. И ненавижу людей
Нам хватает несчастий на нашем пути от жен и мужей, с кем по жизни идти, мы знаем, нас горе настигнет и так... Я прошу: сторонитесь собак. Зачем увеличивать скорби свои? Держитесь подальше от этой любви.
Братья и сестры, купите щенка - и вложите деньги в любовь на века. Она будет щедрой, а ласка и кнут, питая покорность, сердца отомкнут. Но стоит ли риска сия благодать, чтоб сердце свое на расправу отдать.
Минут четырнадцать лет, что даны природой, и будут болезни видны. Вы столкнетесь с негласным судом ветврача, и поймете – от яда ли, пугача – собаке от рук ваших выпало пасть... Сердце свое вы ей бросите в пасть
И когда это тело, что нянчили вы, станет тише воды и покорней травы, этот дух, что на каждый ваш зов отвечал, вдруг уйдет - поймете что он означал. Куда-то уйдет, не вернется вспять. Но собаке успели вы сердце отдать.
Мы достаточно горя хлебнем на пути, предавая земле тех, с кем рядом идти. Нам дается не даром любовь, а взаймы, и проценты платить соглашаемся мы. Чем дольше владеем, тем выше процент. Так приносит страдания нам каждый цент.
И придется платить, долг велик или нет, только смерть дает справедливый ответ. Боже правый, зачем - до прихода ее - вы собаке бросаете сердце своё?
Лежит в углу потёртая подстилка... Там пёс мой умирал. И в миг последний - как гордый бог, вдруг голову он поднял, и молния в глазах его глубоких внезапно пробежала. В этом взгляде - любовь, что одолела холод смерти. И боль в тот миг глаза мне наполняла – с любовью неземною я прощался, на тот скульптурный профиль с грустью глядя.
В его глазах – лишь трепетная нежность. Когда же он увидел мои слёзы – тоску свою и горе властным жестом он показал мне. Я шепнул: “Спасибо…” На всплеск последний все истратив силы, как на подушку, медленно и тяжко он опустился… И на фоне стенки казался барельефом чёткий профиль. Глаза же становились всё грустнее, как будто говорили:
- Я впервые не слушаюсь тебя, и не откликнусь. Ну что ж, прости… не поминай же лихом…
Я жил лишь для тебя, мой друг любимый, твой душе хотел быть утешеньем, ей радости дарить и сновиденья; тебя искал во всём я и повсюду – ты был моим единственным стремленьем. твоя рука мне приносила ласку, и дикие инстинкты усыпляла и под твоим спокойным сильным взглядом, едва заслышав твой волшебный голос - я становился кротким и послушным, великодушным и готовым к жертвам… Скажи мне, кто любил тебя сильнее, не изменив, не ведая сомнений, слов похвалы скупых не ожидая, кто быть с тобой желал бы столь же страстно? В часы печали был бессонным другом, в опасности - верней не знал ты стража, в твоих утехах был тебе слугою, в невзгодах – другом, а в минуты счастья – приятелем, игривым и весёлым. В бесплотные ушли воспоминанья моя любовь, иллюзии, надежды… Поющий золотой корабль отчалил, нас покидая на пустынном бреге – что остаётся от твоей вселенной, идеалист, несчастнейший мечтатель? Вверху – покой, и неба беспредельность, внизу – земля, бесплодная, сухая, и я, который был - весь состраданье, единой жизни атом… О, загадка! - Магическое душ соединенье! И мы идём вдвоём с тобой. Куда же? В добро? Во зло? Неважно – мы же вместе. Поверенным я был твоих улыбок, певцом – блужданий грустных, одиноких. свидетелем твоих печальных мыслей, ел хлеб, твоей слезою орошённый.. У очага погасшего, в молчаньи тебя спасал я от ночных видений, свой взгляд в твои зеницы устремляя… Так что с тобою? Почему ты плачешь? Мне грустно покидать тебя, и горько, что больше никогда не станешь думать о том, кто в странствиях твоих был верен, шел за тобой, следы твои целуя. С тобой теперь лишь люди остаются, предатели, что обмануть готовы. На небеса они взирают, стоя двумя ногами на земле жестокой. Умру лишь я – не ты. Ты, погибая, преобразишься - новый мир узнаешь. Я – лишь материя. Любовь жила в ней, но нет души – а значит, нет надежды на будущую встречу в новой жизни… А ты – бессмертен. Ты, мой друг, мечтаешь, что где-то, за сверкающей лазурью, за этим морем, к звёздам устремившись, - когда-нибудь найдёшь ты невозможность, химеру духа своего отыщешь. Я стану прахом, возвратясь в глубины, где рождены рептилии и звёзды, но в мире есть любовь, и сам я - символ и дух любви, оплот её последний.
Вновь молния в глазах его сверкнула – последний всплеск любви… И, благодарный, склонился я над умиравшим богом, его целуя голову большую.
Тьма поглотила поздних звёзд сиянье, и ветер ледяной дыханье смерти принёс, и там, на тёмном дне равнины,. он холм задел, и дерево качнулось - неумолимый перст, что означает лишь отрицанье.
Медленно и мерно на мрачном чёрном гробе горизонта кусочек крепа белый появился, и триумфальным знаменем победы над горной синевою распластался.
А я стоял, коленопреклоненный, на старенькой изношенной подстилке, где пёс мой умирал. И бесконечно Я размышлял, безмолвный, окружённый великой тайной.
Но в окошко спальни вдруг сунул нос один из ребятишек: -Какой хороший день сегодня, папа!
Стаффик скачет по квартире, Ну, а я, сижу в сартире. Слышу что-то там жует, Это был мой камелот. Дожевал и облизнулся, Быстро в кухню умыкнулся. Спрятался под стол, - сидит, Черно-белый паразит. Смотрит наглыми глазами: ;Мол, чего такая злая?! - Вопрошает он меня, - Ну, съел ботинок втихаря, Знаешь, вкусно было очень, Повторить-бы был не прочь я, Но читаю в твоем взоре: Быть распятым на заборе!
И сидит он тихо, скромно, Не могу я злиться долго, Это чудо, а не пес!!! (Дать-бы в глаз, а лучше в нос).
Ну, да ладно, не смертельно, Побегу с утра в артель я, Справлю новые сапожки, Чтоб не мерзли мои ножки.
Утром встанем спозаранку И пойдем в лесу гулять, А ботиночки как жалко! Гад сожрал – какая-ж б…ь
Стаффорд быстренько придумал На кого вину свалить: Шпиц бежит, да вот подумай, Как он мог его разгрызть?! Мама, слушай, расскажу я Кто нанес тебе урон - Это шпиц такой безумный, Рыжий меховой г….н.
Хитрый стаффорд робко прячет Попу толстую под стулом. Ну… смотрю – сейчас заплачет Он признал вину – разумно! Ну и славно, стафф признался: Был не прав, ну облажался, Ты прости меня, мамусик, Я ж хороший, я ж твой пупсик
А я уже не злюсь совсем, Но попало, правда, всем.
Наш девиз: В зубах сосиска, Миру - Мир, врагам – пиписька
Все даты в формате GMT
-2 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
